Новая героиня "Лебединого озера" в Мариинке

Летний балетный сезон в Петербурге неизбежно "лебединый". В это время на "чес" у "Лебединого озера" всплывают даже те труппы, о которых в остальное время не слышно. На этом спектакле клеймо "Russian Ballet" для любого зрителя, особенно для иностранного, составляющего сейчас основную часть зала, - все больше организованными группами (когда в Мариинке зимой задерживают начало спектакля - ждут Гергиева, летом же ждут пробивающиеся через пробки автобусы с экскурсионными группами). Консерватория, решая, кому доверить заполнение зала на "Лебедином", вообще дошла до суда. Еще принято считать, что для успеха "Лебединого" достаточно лишь исполнительницы главной партии, в отличие от тех же "Баядерки" или "Спящей красавицы".

В Мариинском театре существует парадоксальная ситуация. Притом что в "Лебедином озере" здесь могут появляться самые неожиданные исполнители - и по уровню подготовки, и по амплуа, и по фактуре, всегда есть те, кому пробиваться к заветному спектаклю приходится необъяснимо долго, и нередко - через другие сцены. А поскольку в России балерины теперь не могут сознавать себя примами, не получив этот спектакль в репертуар, то летнее время - наиболее благоприятное, чтобы вклиниться в число пополняющих "лебединые ряды". Олеся Новикова начинала "подход" к этому спектаклю с маленьких лебедей. И еще пару лет назад без особого впечатления исполняла в концерте черное па де де. "Лебединое озеро" для нее неочевидный репертуар: маленькие лебеди с трудом пробиваются в королевы лебедей. Но сейчас балерина вышла на тот уровень, когда ей по силам найти свое в любом спектакле.

Одетта Новиковой по характеру осталась еще не вполне оперившейся в королевы. В пластике то ли птичья, то ли подростковая резковатость-угловатость, напряженное спрямление гибких линий. Эта Одетта влюбляется не враз, да и не жалуется особо - но встреченное сочувствие ее привлекает: "Девушка, воспитанная мамой и хорошими книгами, будет внимательна к любому собеседнику". Неожиданно кажется, что под власть Ротбарта она попала так же: не смогла отвернуться, и ее "заговорили" (про опасность разговоров с незнакомцами см. у Булгакова). Это очень светлая Одетта, наделенная той силой хрупкости, которая возможна у блаженных и мучениц. Прозрачное адажио, торжество коды - а потом уход под гипнозом Ротбарта. Говорят, гипнозу не подчиняются личности с особенно сильной волей. История этой Одетты - о формировании личности больше, чем о любви. И союз с освободившим ее принцем - больше о дружбе и взаимопонимании, так что можно поверить, что Одетту и Зигфрида ожидает долгий и спокойный союз, и постареют они с достоинством.

Одиллия Новиковой - женщина-праздник. У исполнительницы нет более подходящей для этой партии яркой, громкой харизмы. В ней нет патетики, ее танец не звучит фортиссимо, даже когда она накручивает усложненные фуэте. Одиллия не несет особого коварства, соблазна, даже тема "двойничества" - вскользь. Контраст получается за счет смены типа актерской игры: здесь - представление, открытые взгляды в зал (после театра переживания, тонко прочерченных линий, как на японских гравюрах). Танцевальная часть получилась неровной. В Мариинке почему-то в вариации Одиллии (и других) ушли наклоны корпуса - в общей тенденции потери нюансировки танца. Хотя для Новиковой это важно и обычно нехарактерно.

Остальной спектакль не вышел за рамки рядового. Александр Сергеев - принц номинальный, он просто незаметен в толпе придворных, его не хватало на всю сцену - ни в старательных движениях "ограниченного действия", ни по энергетике жеста, ни харизмой сценического присутствия. Танец технически не безупречный: было неловко смотреть на то, какой "раскорякой" выглядел принц на поддержках, причем практически все вращения были благополучно завалены. Да и с арбалетом большинство Зигфридов Мариинки носится, не зная, что с ним делать.

Кордебалет на подходе к своему бенефису был довольно слаженный. Хотя сложно выстроить шеренгу лебедей так, чтобы и руки были идеально ровными, и наклон головы не выглядел, будто эту голову свернули, и в пугливом взгляде "из-под крыла" глаза не выкатывались бы за пределы глазниц. К тому же, когда в четверке лебединых ансамблей половина исполнителей из тех, кто уже танцует главные партии, сложно требовать, чтобы не чувствовалось снисхождения артистки к партии. Непонятно лишь, как, станцевав главную партию в том же "Лебедином", можно сохранить первоначальную непластичность и прочие не вполне удобные в балете качества.

Характерные танцы все больше становятся уделом тех, у кого по разным причинам "не идет" классика. Потому полноценное отношение к этим партиям редкость. Необходимый градус "характера" и чувство сцены удались Татьяне Ткаченко в неаполитанском и Марии Аджамовой в венгерском. Зато в испанском выпустили солиста, вообще не приспособленного к танцевальному движению. Да и милая скромная исполнительница "с хорошими манерами" - не совсем к этому характеру. В общую копилку добавил дирижер. Борис Грузин уснул уже в начале увертюры, и в такой разреженной музыке даже обладательница более длинных линий успела бы ими печально пропеть не одну лебединую песню. Проснулся оркестр, кажется, лишь к мазурке и вроде даже перепугался, что не успеет притормозить. Ну и нестыковки с танцем случались - на выходе или в финальных акцентах.

Не считая того, что общими усилиями спектакль не оказался событийным, хорошо, что "Лебединое озеро" пришло к Олесе Новиковой сейчас, а не рано, как Раймонда. Но, похоже, оно могло "проплыть" мимо, если бы балерина не готовилась выступить в этой партии как приглашенная звезда в зарубежных гастролях Новосибирского балета. И не только лето - причина легкого флера "проходного" события у вроде бы вполне благополучного спектакля.